Вернись из полета [сборник 1979, худож. С. Л. Аристокесова] - Наталья Федоровна Кравцова

Все это Лиля знала и теперь, шагая по полю на КП, старалась придумать способ, как бы похитрее подойти к аэростату, чтобы наверняка сбить его.

Взглянув на шагавшего рядом молчаливого Трегубова, она решила, что, пожалуй, лучше лететь одной — зачем ей ведомый? С ним сложнее: быстрее обнаружат. К аэростату нужно подобраться незаметно и напасть на него внезапно. Одной это сделать легче. Однако о своем намерении лететь без ведомого Лиля решила пока не сообщать Трегубову: мало ли как прикажет командир…

Спустившись в землянку, Лиля доложила:

— Товарищ командир полка, лейтенант Литвяк с ведомым младшим лейтенантом Трегубовым для получения боевой задачи прибыли!

Баранов, не говоря ни слова, посмотрел на Лилю, потом перевел взгляд на молодого летчика, помрачнел и отвернулся: вот она, дежурная пара… А задание трудное!

— Кто еще на земле? — спросил он у комиссара, который сидел здесь же.

— Вот шестерка «яков» идет домой. Сейчас должны сесть…

Баранов нетерпеливо кивнул: он только что говорил с ними по радио и был в курсе дела. «Яки» провели тяжелый бой, не пропустив большую группу фашистских бомбардировщиков к Сталинграду. Летчикам, конечно, нужно отдохнуть перед новым боем…

— …Двое сегодня ранены, Кобузев убит… — продолжал комиссар.

— Та-ак, — сказал Баранов и вдруг решительно потянулся за своим шлемофоном, который лежал на столе. — Нужен всего один летчик, — произнес он, как бы извиняясь, — двум там нечего делать. А задание срочное…

«Не хочет меня посылать… Сам собирается…» — с тревогой подумала Лиля и моментально возразила:

— Тогда, разрешите, я одна слетаю! Без ведомого.

Натягивая шлемофон, Баранов не ответил, словно не слышал слов Лили. Ему не хотелось вступать в объяснения по поводу полета. «Колбасу» необходимо уничтожить сегодня: завтра утром перегруппировка войск и немцы не должны этого знать… Задание нелегкое… И не девчонку же посылать! А больше некого…

— Послушай, Николай, ты ведь только что вернулся! — воскликнул комиссар. — И потом, зачем же лететь именно тебе? Это могут и другие. А ты — командир полка. Понимаешь, целого полка! Подумай, что это значит.

Другие… Другие — это Литвяк, Трегубов… Баранов вскользь посмотрел на Лилю, которая стояла, подавшись вперед, крепко сжав губы. Опять она рвется! Куда, спрашивается? Правда, летает она не хуже других, он и сам не раз хвалил ее. Даже отлично летает. И соображает неплохо эта Литвяк… Да и вообще почему бы и в самом деле ее не пустить? Ведь дерется же она наравне со всеми… Пять самолетов сбила, а это уже что-то значит! Как же быть? Лететь самому на такое задание — за это ему, конечно, крепко влетит от командования. Разумеется, если он возвратится… Прав комиссар: командир полка должен командовать, а не подменять рядовых летчиков. Тем более что себя он ни в чем упрекнуть не может: ведь на трудное задание он сам летит ведущим… Но эта проклятая «колбаса»!

— У меня план, товарищ командир! Я его придумала давно, только случая не было… Разрешите?

— Какой еще план?

— Я пересеку линию фронта далеко от аэростата, севернее. А потом зайду с тыла, незаметно, бреющим. Они не успеют догадаться. Подумают сначала, что летит свой… А когда начнут стрелять, будет уже поздно!

— Правильно, — одобрительно произнес Баранов и совсем некстати подумал: «Красивая девушка… Кажется, ей нравится Соломатин».

У Лили появилась надежда, что ей в конце концов удастся уговорить командира полка, и она, не ожидая, что еще скажет Баранов, быстро продолжала:

— Если не заметят, то «колбасу» можно сбить очень легко!

Молодой летчик Трегубов переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя неловко. Он не мог так смело сказать, как Лиля: «Я полечу!», так как летал на задание всего три раза и считался еще «зеленым». Но он был мужчиной, и ему хотелось крикнуть: «Поручите мне! Я сделаю все, на что способен! Если нужно — умру!» Однако он знал: нужно не умереть, а уничтожить аэростат…

— Разрешите идти? — быстро спросила Лиля с таким видом, будто Баранов уже дал ей задание и все было решено окончательно и бесповоротно.

Командир понял ее маленькую хитрость и, уступая настойчивой девушке, произнес:

— Ну что ж, Литвяк, я верю, что ты сделаешь это не хуже любого другого летчика. Давай лети!

Он по-мужски крепко положил руку Лиле на плечо и вдруг обнаружил, что большая его рука не помещается на худеньком плече девушки. Ему бросилось в глаза, какая она вся маленькая и щупленькая — совсем девочка… Рука его дрогнула… Смущенно Баранов опустил голову, но тут же быстро взял себя в руки и, посмотрев ей прямо в глаза, повторил:

— Лети, Лиля… Действуй так, как решила! Только будь осторожна…

Просияв, Лиля бросилась к выходу так поспешно, будто опасалась, что Баранов может передумать.

— Профессор! — еще издали крикнула она Инне. — Готово? Будем запускать!

— Все готово, садись.

Инна помогла Лиле сесть и пристегнуться ремнями. Стараясь скрыть беспокойство, спросила:

— Ты что, одна летишь?

— Угу, — коротко ответила Лиля, готовясь к запуску.

Больше Инна вопросов не задавала, зная, что обычно Лиля перед вылетом неразговорчива и расспрашивать ее бесполезно. Да, впрочем, и после вылета она ничего не рассказывала. Только спустя некоторое время от нее можно было услышать скупой рассказ о проведенном бое или штурмовке.

На взлет Лиля пошла прямо со стоянки. После разбега истребитель стрелой взмыл кверху, словно вонзился в синеву. Когда одинокий «як» растаял в предзакатном небе, послышался нарастающий гул самолетов: возвращалась с задания шестерка…

Взлетела Лиля в восточном направлении, чтобы никто, в том числе наблюдатель с аэростата, поднятого немцами на значительную высоту, не мог заметить самолет и тем более обнаружить, что он держит курс к линии фронта. Спустя некоторое время она развернулась, пересекла линию фронта на большом расстоянии от корректировщика и углубилась в тыл врага. Под крылом мелькали дороги, овраги, деревушки, машины на шоссе. Истребитель мчался бреющим над территорией, занятой врагом, и никому из немцев не приходило в голову, что одинокий самолет, летящий над самой землей далеко от передовых позиций, может быть советским, до тех пор, пока он не оказывался над самыми головами немцев. Но даже заметив на истребителе звезды, немцы не успевали сделать ни одного выстрела…

На всякий случай время от времени Лиля меняла курс, чтобы запутать след, если по радио вдруг сообщат об истребителе. Наконец она развернулась на сто восемьдесят градусов и взяла курс по направлению к линии фронта, в сторону аэростата. Впереди видна была «колбаса», продолговатая, отлично освещенная розоватыми